Пушкин «На холмах Грузии лежит ночная мгла»

 

Жанр: элегия

Стихотворение написано чередующимися шестистопными и четырехстопными ямбами. Длинные и короткие стихи симметрично следуют друг за другом.

Пушкин достигает в этом стихотворении «нагой простоты», стремясь сделать его предельно искренним и ясным. В стихотворении только одна метафора — «сердце горит», но она так тривиальна, привычна, что даже не воспринимается как метафора.

В стихотворении происходит чередование описаний природы и строк, в которых высказывается эмоциональное состояние лирического героя. Между описанием природы и выражением чувства нет никакой логической связи. Но оба описания связаны неразрывно. Связь здесь не логическая, а эмоциональная: пейзаж создает лирическое настроение.

В описании пейзажа скрыто противопоставление двух начал: первая строка рисует холмы, поднятые к небу. Во второй изображена текущая в расщелине глубокая река. Первые строки рождают по ассоциации образы высоты и глубины.

Также важен образ «ночной мглы». В нем сразу два образа — ночи и лунного света, по ассоциации несущие чувство умиротворения и покоя, «светлой печали».

Внутреннее состояние лирического героя находится в согласии с окружающим пейзажем. Чувства, испытываемые им, противоречивы: «грустно и легко» — и в то же время они связаны, как глубина и высота пейзажа вокруг, как ночь и лунный свет. Оксюморон «печаль моя светла» оказывается тоже логичным: как ночная темнота, пронизанная лунным светом, не страшна, так и печаль пронизана светом, потому что «печаль моя полна тобою».

Образ неназванной возлюбленной становится источником света.

Безличные конструкции «мне грустно», «мне легко» создают ощущение событий, происходящих органично, без усилий самого героя — это состояние, а не действие.

Параллелизм пейзажа и душевного мира поддерживается системой звуковых повторов: «Тобой, одной тобой...»

Но глаголы, описывающие «дело» сердца, становятся энергичными: «горит», «любит».

Последняя строчка звучит как бы «обреченно»:

И сердце вновь горит и любит — оттого Что не любить оно не может.

Но в этой неизбежности больше света и радости полноты чувства, чем уныния. Любовь, о которой говорит поэт в этом стихотворении,— жертвенная, нежная, щедрая.